ЛЕГЕНДЫ САЛИМЖАНА ГАЙСИНА

ЛЕГЕНДЫ САЛИМЖАНА ГАЙСИНА
Отдохнем немного от Писем Президенту? У него все – равно через пару недель «Прямая линия» и надо ему обязательно написать пару – тройку писем о безобразиях, что творятся в стране, которой он руководит. И почему он проводит совмещенную «Прямую линию» и пресс-конференцию, как в пору пандемии? С народом надо говорить отдельно о проблемах людей, в городах и селах, и с журналистами тоже отдельно с их каверзными вопросами на международные темы. А тут смешали всё в кучу. И почему, интересно, считаю, что если Президенту зададут много вопросом – это свидетельствует о высоком ему доверии? Ну, набросают ему два – три миллиона проблем, а он в прямом эфире пару – тройку решит, а об остальных даже не узнает. На примере своих писем убедился, что ему ничего не докладывают. Как это?
А пока мы предлагаем к прочтению легенду Салимжана Гайсина «Сказ о Железном Батыре». Сказ о Екатерине Великой, которой до всего было дело – до немцем и их поселениях, до староверов, которых она вывезла из Польши, о татарах и калмыках, о новых землях. И когда успевала Матушка? А ведь не было у нее ни администрации президента, ни Управления делами, ни других многочисленных служб. Удивительно!
Ну, да ладно! Поехали?
СКАЗ О ЖЕЛЕЗНОМ БАТЫРЕ
Екатерина Вторая встала, как всегда, поздно. Она прошла в туалетную комнату, присела на широкий мягкий стул и ждала своего парикмахера. По утрам она принимала и своих министров. Говорила с ними, сидя к ним спиной. Она помнила, что к ней должен прибыть сын хана Ахмада по имени Биктимир. Она его ни разу не видела. Но ей доложили, что он провинился перед Отечеством, в Казани на празднике плохо высказывался о ней, Великой императрице. Говорил, что казанцы не подвластны ее власти. Она не знала, как наказать смутьяна. В памяти народа еще были свежи картины прилюдной казни Емельяна Пугачева. Но и наказать смутьяна обязательно надо. Казанское ханство, конечно, Великое ханство, не то что там Сибирское или Астраханское. С ним считаться надо. Но пусть они и с ней, Великой императрицей, считаются. Доложили, что Биктимир пришел.
— Пусть войдет, — велела Екатерина.
Вошел молодой, всего двадцати, двадцати трех лет паренек. Он был высок, красив. Голубые глаза смотрели решительно, без страха. Он низко поклонился императрице, наклонил голову и приготовился слушать.
— Что просишь? — спросила Екатерина.
— Мне ничего не надо, Великая царица, — сказал он чуть дрогнувшим голосом. — Если можно, отпусти меня домой. Отец ждет. Дел у нас много.
— У меня тоже дел много, — недовольно сказала Екатерина. — Но я ведь тебя принимаю. Да еще и разговариваю с тобой. Так что ты там обо мне в Казани говорил?
— Ничего плохого, — Биктимир низко поклонился Екатерине. — Я только говорил о нашем государстве и Российском. Об их взаимоотношениях.
— Так ты считаешь, что Казанское ханство — это отдельное государство? — удивилась смелости молодого человека Екатерина.
— Конечно отдельное, — Биктимир улыбнулся. — Но в составе Российского. Вместе ведь легче. И работать, и воевать. Разве не так?
— А мне тут наговорили, — удивилась Екатерина Вторая. — А ты, оказывается, дело говоришь, — и неожиданно спросила: — А что означает слово Биктимир в переводе на русский язык?
— Оно означает — большое железо, — ответил Биктимир. — Но есть и другое название — Железный Батыр, — улыбнулся. — Это мне больше нравится, ведь Батыр — это герой!
Екатерина тут же перевела разговор на другую тему.
— Ты жениться хочешь?
— Меня отец женит, — возразил Биктимир. Он немного картавил, говорил с небольшим акцентом.
— Ты учился в Москве или в Петербурге? — спросила Екатерина.
—В Москве, — и тут же добавил: — Интересно было. Много преподавателей умных. Они стараются.
— А теперь слушай мой Указ, — голос Екатерины приобрел прежние, стальные нотки. — Завтра я тебя женю. Есть здесь у дворян Лопухиных невеста на выданье. Шестнадцать лет ей. Красивая, высокая. Как раз по тебе, — Биктимир хотел возразить. Екатерина резко подняла руку. Парикмахер застыл с поднятой рукой, в которой были зажаты ножницы. — И
поедешь ты не домой. На Волгу поедешь. Ведь там у вас находятся земли?
— Немножко не там, — уточнил Биктимир. — У нас земли в Пензенской губернии. В деревне Елюзань.
— И меня ведь отец ждет, — успел все же вставить предложение Биктимир.
— Отец сам к тебе приедет. Когда обоснуешься на новом месте.
Екатерина повернулась к нему лицом. Биктимир увидел хорошо сохранившуюся к пятидесяти годам женщину. Работа парикмахера была завершена, и светлые волосы Екатерины рассыпались по ее полным плечам. Пожалуй, только излишняя полнота немного портила эту красивую женщину.
— В глубинке Саратова есть село Балаково. Там и поселишься, построишь новую… Как ты сказал, деревню называют? Ах, да, Новую Елюзань, — увидев, что Биктимир опять хочет что-то возразить, Екатерина вскричала: — Не смей возражать. Здесь мои приказы только исполняются.
— А Елюзань, — успокоилась императрица, — что означает на вашем варварском языке?
— Наш язык не варварский, — опять успел вставить свое Биктимир, не заметив, что дерзит этим Екатерине Великой. — Он красивый. А слово это означает теплый источник. Там и вправду есть теплые источники, они несут тепло и добро, людей настраивают на строительство новой жизни.
— Вот и ты, — засмеялась императрица, — будешь строить жизнь новую на новом месте.
Екатерина Лопухина была красивой девицей. Но ее красоту портил вызывающий взгляд. Она знала, что является самой красивой и богатой невестой. Ханский сын был хорошей партией. Но когда Екатерина узнала, что ей придется вслед за мужем ехать к черту на кулички, с ней случилась истерика. Ее долго уговаривали. Вместе с ней плакала и матушка, Мария Петровна. Это была начинающая стареть, но чрезвычайно умная женщина, которая хорошо знала историю.
— Петр Великий был императором покруче, — говорила она дочери. — Он сейчас сам бы тебя розгами отметелил. Поживете там, потом вернетесь. Биктумур, — исказила она имя будущего зятя, — как мне сказали, умный мужчина. Его почитать надо. У него впереди большое будущее. Потерпи лет пять.
— Пять лет! — ужаснулась Екатерина Лопухина. — Да за это время я состарюсь.
Мать посмотрела в зеркало. Громко засмеялась:
— Да за пять лет даже я не состарюсь. Езжай, хоть наше большое государство посмотришь. Засиделась ты в столице.
К свадьбе большой и богатой готовиться времени не было. Сыграли ее в великолепном дворце Лопухиных. Екатерина Вторая сама приехала, поздравила молодых. Она подарила молодым пять тысяч рублей золотом и тринадцать красавцев коней. Сказала, что двенадцать лошадей для будущего мужа, а молодая и красивая, снежно-белая кобылка по кличке Троя предназначалась для Екатерины Лопухиной. Невеста была рада обилию подарков, несмотря на предстоящую длительную разлуку, принудительную ссылку, да еще неожиданное замужество. Но она знала, что вернется в столицу на белой лошади, богатой и знаменитой. А муж полюбит ее, красивую и умную, как ее мать Мария Петровна.
Первую ночь новобрачные провели в доме Лопухиных. Утром большой караван из саней и повозок выехал из столицы.
Стояла весна. Еще было холодно. Но солнце светило тепло, старалось за день согреть землю, старалось подтопить снег, который еще сохранял белизну. Но задержавшаяся зима не хотела отдавать свои права, по ночам подбрасывала десятиградусные морозы. Поэтому караван без больших трудностей продвигался вперед. Лошадей не меняли. Они все, за исключением белой кобылки, принадлежали Биктимиру. Лошадей хорошо кормили на почтовых перевалах, где люди Биктимира часто останавливались, кушали, иногда ночевали.
Когда караван вошел в село Балаково, уже наступил апрель. Снег начал таять. Он, превращаясь в воду, бурными потоками сбегал к Волге. Зазвонил церковный колокол. Екатерина повернулась в сторону доносящегося колокольного звона, несколько раз перекрестилась. Лошади, упираясь в талую дорогу, медленно спускались с горы.
Село оказалось большим, разделенным на две части речкой Балаковкой. Эти две части соединял мост, сооруженный из крупных дубовых бревен. По краям его были выстроены блестящие перила. Блеск их был создан грубыми ладонями людей, которые ежедневно перебирались через мост, держась за перила. Люди шли в сторону Волги, на высоком берегу которой, но на приличном расстоянии во избежании затопления во время паводка, расположилась деревянная церковь Рождества Христова. В ту же сторону направился караван Биктимира. Сам Биктимир ехал впереди каравана на вороном жеребце, который шел, гордо подняв узкую красивую голову. Так же гордо на жеребце сидел его хозяин. Навстречу каравану вышел огромный мужик, одетый в полушубок. Он остановил караван поднятой вверх рукой.
— Ты — Биктимир-хан? — обратился он к Биктимиру. Биктимир, не слезая с лошади, ответил, что да, он — Биктимир. Он спрыгнул с лошади, узду которой тут же подхватил подбежавший один из его людей.
— Я, — сказал он, — Биктимир. Я прибыл сюда по Указу нашей Великой императрицы Екатерины Второй.
— Мы это знаем, — сказал встречавший. — А я голова этого села. Зовут меня Никита Горкин. Оно носит два названия — Балаково и Рождественское тоже.
— А как правильно? — поинтересовался Биктимир.
— Кому как нравится, тот так и называет, — ответил Горкин. — И ты зови так, как тебе понравится, — он залез за пазуху и достал большой конверт. — Тебе прислали Указ от императрицы.
— И у нас к вам есть послание от нашей императрицы, — вперед выдвинулась Екатерина, жена Биктимира. — Она передала в церковь, — махнула широким рукавом Екатерина в сторону деревянной церкви, — священные книги и различную церковную утварь, — строго добавила: — Это очень ценные подарки, берегите их.
— Где нам остановиться? — не то спросил, не то приказал Биктимир, внимательно дослушав супругу.
— Мы решили, что тебе с людьми лучше всего остановиться у купца Залогина. Я с ним разговаривал, и он не против. Там и людям твоим есть, где отдохнуть, поесть дадут. Но купец у нас жадный, и за все ему платить надо.
— Я даром жить нигде не собираюсь, — отрезал Биктимир. — У меня есть деньги, и я за все платить буду. Показывай дорогу.
Поехали к самому краю села, на крутой берег Волги. Здесь и стоял большой, в четыре широких окна на реку дом купца Залогина. Волга уже пожелтела, снега на льду почти не было. Часть его растаяла, а часть снесло ветром во время февральских метелей. Купец Михаил Залогин сам вышел встречать гостей из столицы. Он был по сравнению с Никитой Горкиным просто мальчишкой, только толстым, капризным.
— Прошу во двор, — поклонился гостям Михаил. — Мы всегда рады гостям. Будете у нас жить хорошо. Ушицы сейчас приготовим. Ценней нашей волжской рыбы ничего нет.
— Показывай хоромы, где я с женой обитать буду, — прервал Михаила Биктимир. – Да и люди мои с дороги устали, им тоже отдохнуть надо.
Биктимира и Екатерину поселили в отдельном домике, расположенном посреди двора купца Залогина. По двору бегали куры, огромная с отвисшим животом свинья, которая, наверное, на днях должна опороситься. За курами бегал огромный черный петух. Увидев его, Екатерина прижалась к Биктимиру. Он впервые нежно посмотрел на нее, обнял за плечо и повел по крыльцу вверх к новому их жилью. Они, пройдя сенцы, вошли в домик. Он состоял из двух частей. В первой были кухонный столик, лавки и две табуретки. Во второй стояла широкая постель, сундук и комод. Биктимир снял тяжелую шубу, помог раздеться Екатерине. Она села на кровать, он присел рядом, достал Указ Екатерины Второй, предварительно разбив сургучную печать и разорвав конверт.
— Прочитай мне письмо, — попросил он жену.
— А ты читать не умеешь? — удивилась она.
— Умею, — рассердился он. — Я тебя попросил прочитать письмо.
— Ты почему на меня кричишь? — на длинных ресницах у нее задрожали слезинки. Они были большие, и слышно было, как они капают на пол. — Я ведь не знаю, умеешь ли ты читать.
— Я знаю три языка, — успокоился Биктимир. — Ты не обижайся. Как мало мы друг друга знаем. Я учился в Москве.
— Какие языки? — спросила Екатерина.
— Немецкий, английский и русский, — Биктимир засмеялся.
— Ты почему смеешься? — улыбнулась Екатерина.
— Оказывается, я знаю еще один язык.
— Какой?
— Татарский, — теперь они засмеялись оба. Он первый перестал смеяться. — Давай, читай Указ императрицы. Что он нам хорошего сулит. А может быть, плохого?
— Плохого не должно быть, — возразила Екатерина. И еще раз твердо добавила: — Только хорошее, — и начала читать.
— Мой верноподданный Биктимир! Вчера я получила письмо от Вольтера. Он пишет об ответственности всех наций мира за будущее народов. И я вынуждена с этим согласиться. Поэтому я еще раз уверилась в правильности моего решения по твоей судьбе. Ты знаешь о моем уважении к Казанскому ханству, и чем больше его представителей будет жить на всей территории государства Российского, тем крепче будет оно. Ты должен недалеко от Балакова построить татарское село, которое заселишь своими людьми. Они должны пахать землю, выращивать хлеб и скотину, рожать детей. Пусть тебе поможет Бог! Через пять лет встретимся в Петербурге. Не забудь с собой взять мою маленькую тезку Екатерину. Поцелуй ее от моего имени.
— Как была права моя мама! — заплакала Екатерина. Она, как тогда, в страхе от вида петуха, прижалась к Биктимиру.
— Ну что ты, маленькая, — крепко прижал к себе Биктимир жену. — Не надо плакать. Так что тебе там говорила мама?
— Она сказала, что ровно через пять лет я на белом коне въеду в столицу. Указ императрицы — это первая весточка нашей мечты.
Рано утром Биктимир на вороном жеребце, а Екатерина на белой кобыле выехали из двора купца Залогина. Михаил сам открывал им ворота. Сначала молодые супруги решили ознакомиться с селом Балаково. Село, состоящее из добротных домиков и домов, было большим, разбросанным вдоль Волги и речки Балаковки. Часть села простиралась далеко от реки. Вдоль улиц стелился туман, слышны были голоса людей, рев коров. Наступал новый, рабочий для человека, день. Солнце поднималось где-то вверх по Волге, из-за крутых ее берегов и огромных лесов. Стало чуть прохладнее. Екатерина поежилась.
— Ты не замечала, — обратился Биктимир к Екатерине, — что самое холодное время дня в то время, когда поднимается солнце. Казалось, что должно быть чуть иначе. Поднимается солнце, значит, должно быть теплее.
— Нет, не замечала, — ответила Екатерина. — Может, домой вернемся, я замерзла.
— Давай поднимемся вдоль Волги вверх по течению, — попросил Биктимир, махнув рукой в сторону великой реки. — Там, наверное, красиво. Посмотрим на село с другой стороны и вернемся домой.
Биктимир направил своего жеребца по узенькой тропинке вдоль большой реки. По этой тропинке каждый день уходили за добычей охотники. В ближайших к селу лесах полно водилось лисиц, зайцев. Попадались и волки. Зайцев ели, из шкур волков и лисиц шили огромные теплые шапки, шубы. На кабана и лося охотились редко. Лося трудно добыть, а кабана трудно было разделать.
Чуть дальше от села была небольшая горка, и с нее открывался изумительный вид. Сверху река казалась белой нескончаемой лентой. Вокруг было много леса. Он был разбросан маленькими зелеными кирпичиками. От такой красоты дух захватывало.
— Мы здесь жить будем? — Екатерина, как тогда, прижалась к Биктимиру, не слезая с лошади.
— Почти что здесь, — серьезно сказал Биктимир, — помнишь, что сказано в письме Екатерины Великой. Она велела построить село недалеко от Балакова, вверх по реке Иргиз. Значит, надо выполнять ее Указ.
— Жаль, что здесь остаться нельзя, — огорчилась Екатерина.
— Мне тоже хотелось бы, — согласился Биктимир, — остаться здесь. Вот прямо здесь, под этой горкой. Красиво, река рядом.
— Земли пахотной нет, — удивила Биктимира своими познаниями Екатерина. — А в письме сказано, что надо хлеб выращивать.
— Ну, ты у меня молодец, — обнял жену Биктимир. — Если так дальше пойдет, то все будет хорошо. Помогай мне во всем, а я тебя любить буду.
Домой они приехали почти к обеду. Их уже ждали, беспокоились. Увидев, что молодой хан и его еще более молодая жена приехали целыми и невредимыми, да еще очень веселыми, все успокоились, начали готовить обед. После обеда молодые отправились спать. Вечером они пешком побродили по селу, знакомились с людьми. Их приглашали в дома. Но Биктимир, зная гостеприимный характер местных жителей, всячески избегал застолья. Так прошел первый день их пребывания в Балакове
Наутро также очень рано они вдвоем в сопровождении пятерых провожатых выехали из села. На этот раз…
Дед Биктимиров сидел на широком диване в своем доме. Опять к нему пришли детишки из Елюзанской школы. Они всегда его навещали 23 февраля, когда все праздновали День защитника Отечества. Ему не пришлось воевать на огненных фронтах Великой Отечественной. Был еще молод. Но его цепкая память четко обозначила в уме все важнейшие события тех лет, рассказы фронтовиков. А еще он хорошо знал историю своего села Елюзань. Но каждый раз рассказывал ее по-новому. Детям нравились его легенды о родном селе, и они обязательно один раз в год навещали неутомимого рассказчика.
— На этот раз они поехали в сторону нашего села, — дед немного задумался. — Сначала они заехали в то место, где сейчас расположено село Маянга. Но там они не захотели остановиться. Биктимиру не понравились овраги, а Екатерина слезла с лошади и посмотрела, потрогала землю. Ведь она собиралась хлеб выращивать. Земля ей не приглянулась.
Они вернулись чуть назад и поехали дальше вверх по реке Иргиз. Они ехали почти до вечера, лишь однажды остановились, чтобы перекусить налегке. И вот Биктимир дал команду остановиться. Недалеко журчал ровным гулом Иргиз, и перед ним — ровная площадка, простирающаяся на километра три. Река огибала большую поляну.
— Вот тут мы построим село, — сказал окончательное слово Биктимир. — Как ты смотришь на это, Екатерина?
— Положительно, — засмеялась жена. — Здесь будет заложено наше родовое село. Как мы его назовем?
— Хотелось бы по имени его основателя, — Биктимир был серьезен.
— Значит, Биктимировка, — опять засмеялась жена.
— И ничего смешного здесь нет, — обиделся муж. — Ведь назвали Петербург в честь Великого Петра. А почему не назвать маленькую деревушку в мою честь? Но это будет нескромно, матушка царица не одобрит. Надо придумать что-то другое и новое. Значит, Новая Елюзань, как говорила наша матушка царица Екатерина.
— Пусть будет так, — согласилась Екатерина. — А потом построим другую деревню и точно назовем ее Биктимировка, — поежилась под начавшим кружить ветром. — Поедем домой. Я что-то опять замерзла, — и она, не дожидаясь согласия, повернула свою лошадь в сторону Балакова.
— А что дальше было? — спросили дети замолчавшего старика.
— А все было хорошо! — старик загадочно улыбнулся. — Ровно через пять лет Биктимир и Екатерина вернулись в Петербург. Он получил большую должность, был губернатором в Казанской губернии. Екатерина, несмотря на знатность, сама хлеб пекла. Большой он у нее получался, сытный. Говорят, что из Саратова посылали хлеб Екатерине Великой. Так это был хлеб нашей Екатерины.
Старик надолго замолчал. Велел своей жене подать чай с конфетами и домашними пряниками.
— А из рода Биктимира кто-нибудь остался в нашем селе? — спросил один из мальчишек старика.
— Только я один, наверное, — серьезно ответил старик. — И село Биктимировка есть. Оно построено в Воскресенском районе Саратовской области.
Балаково — Елюзань