ЛЕГЕНДЫ САЛИМЖАНА ГАЙСИНА

Ну, как можно Энгельс, бывшею Покровскую слободу, оставить без легенды? Нельзя, конечно! Хоть в городе немного спокойнее стало после отъезда Миши Исаева, но все равно как — то неспокойно, тревожно. Вспоминают времена, когда всё было надежно, крепко. У жителей слободы и символ есть — трудолюбия, верности городу Энгельсу, любви к нему. И поэтому иногда горожане приходят к памятнику быку, перевозчику соли с озера Эльтон, вечному труженнику. Как в Саратове приходят к памятникам Вавилову и Чернышевскому. Только на них и осталась надежда.
А каким был бык из Покровской слободы в очередной легенде. Читайте, сопереживайте быку, его хозяевам и нынешним жителям города Энгельс.
ОСТАП И АНДРИЙ,
ИЛИ СКАЗ О КАМЕННОМ БЫКЕ
Помним, батька тебя, Тарас,
Ты помог переплыть нам Днестр.
От поляков коварных спас,
Заслонил православный крест.
Жаль тебя, ты славно погиб,
Запорожскую Сечь сберёг,
Но ты в смерти своей велик,
Имя в памяти нашей живёт.
Браться Остап и Андрий закончили песню, впереди была очередная стоянка. Пришла пора и самим отдохнуть и быков наромить – напоить. Они шли от озера Эльтона почти десять дней. Сильно устали, изнуряло кровожадное летнее солнце, но днём браться старались не отправляться в путь. Однако поджимало время, и братья хотели еще раз до осенней слякоти вернуться к озеру, загрузить свои повозки драгоценным «белым золотом», поправить домашние дела и спокойно встречать зимние дни. Тогда можно будет коротать время на Волге, они любили рыбачить, солить и сушить рыбу. Кстати, за зиму им удавалось так хорошо организовать улов рыбы, что во время своих трудовых походов на Эльтон они питались рыбой.
Они остановились на станции, отпрягли из повозок быков, сначала напоили их, потом выгнали на выпас. И только потом принялись ухаживать друг за другом, готовить не то обед, не то полдник. Обед, как всегда был скуден, но было много рыбы, вяленой и сушеной. Но запас воды уже подошел к концу, а колодец с пригодной для питья водой живительной влагой находилдся на следующей станции.
Остап был младшим братом, Андрий – старшим. Они очень походили друг на друга, крепкие, стройные. Только лицом Андрий был грубоватее, что ли, да и нос у него выделялся чуть горбинкой. Может быть, именно этот нос, упрямство и откровенное, порой грубое отстаивание личных интересов, выдавало в них истинных потомков казаков Запорожской Сечи.
— А откуда в нашей семье появилась эта песня, я все время хотел тебя об этом спросить? – Завершил трапезу Остап.
— Ой, — тоже стал складывать нехитрую утварь Андрий, — это очень старая история. Её нам поведала наша бабушка Анастасия. Ты её не можешь знать, так как она умерла до твоего рождения.
— Подумаешь, — усмехнулся Остап, — старик мне нашелся. Ты старше – то меня всего на четыре года.
— Ну и что! – Возмутился Андрий. – Я помню все, что видел и слышал в три года. Так вот, я слышал, что наш батька со свей мамкой разговаривал. Она ему об этом поведала. А ещё она меня под эту песню спать укладывала, — добавил обиженно. – Так что я всё помню!
Они были готовы вновь отправиться в дорогу. Однако решили немного отдохнуть, да волы должны были подольше попастись на скудных травах. Там с волами был погонщик, он взял с собой туесок с едой. А потом погонщик в дороге мог и отдохнуть. Ему это разрешалось. Хотя мальчишка – погонщик, которому от роду было 12-13 лет, был небольшого роста, весил мало, но повозки были гружены солью до краев, каждый килограмм её был наосбом счету, это не всегда поощрялось. Солнце ушло за свой зенит, тень пала навстречу дальнейшей дороги и можно было вновь отправляться в путь.
Братья проснулись, заварили на дорожку чай и продолжили разговор, начатый перед отдыхом.
— Так ты мне так и не сказал, — напомнил Остап, — откуда наша бабка – то знала эту песню?
— Времени у нас нет, — проворчал Андрий, — В дорогу надо отправляться! Но, пока пьем чай, расскажу тебе всю историю, которую наша бабка поведала батьке.
— Мы пришли из Запорожской Сечи сюда. Самые сильные, бесстрашные казаки именно там родились, выросли и умирали. Но настоящий казак считал, что смерть его должна настигнуть на поле бой, тогда тебе и почет, и слава.
— А добыча? – Спросил Остап.
— Казаки Запорожской Сечи никогда не были жадными и не делили между собой добычу товарища. Они старались эту добычу довезти до Запорожской Сечи и отдать её родственникам погибшего товарища.
Так вот, в те времена в Запорожской Сечи славился своим бесстрашием и честностью казацкий полковник Тарас Бульба. Ярый противник Речи Посполитой, до конца не веривший намерениям поляков, котрые обещали и Киеву, и Запорожской Сечи долгую и мирную жизнь. У него было два сына, которых звали, как и нас, Остап и Андрий. Только там Остар был старший, а Андрий – малой. Славные выросли казаки, среди своих сверстников всегда были первыми.
Увлекательную беседу прервал мальчишка – погонщик Гришка.
— Дяденьки, — издали закричал Гришка. – Наш коренной что – то захворал. Надо бы к коновалу его сводить.
— Где тут в степи, — Заворчал Андрий коновала найдешь? А до хаты ещё двое суток шагать.
Они втроем подошли к тому месту, где паслись животные. Несколько быков все еще пощипывали скудную страву. Только Коренной стоял в стороне, низко опустив голову. Андрий подошел к волу, потрогал рукой нос быка. Нос был горячий и влажный, обычно темный, он слегка возле самых ноздрей покраснел.
— Да, а, а, — печально протянул Андрий, пожалуй на самом деле наш Коренной захворал. Давайте быстро собираться в путь, тут до беды недалеко.
Они суетливо погнали быков к повозкам, впрягали их в постромки, складывали на повозки все то, что им пригодилось во время отдыха и скромного обеда.
— Что с Коренным? – Спросил Остап. – Что – то серьезное?
— Он у нас давно служит, — Уважительно отозвался о быке Андрий, -Я, помню, его молоком отпаивал, когда он вот также приболел. Но там было другое, а сейчас, видимо, та соляная болезнь, к нему пришла.
— Эх, — тоже сокрушался Остап, — вроде бы следили за волом, давали «роздых». Эх, недосмотрели! Неужели та самая жестокая каменная болезнь?
— Коренной в нашей семье почти двадцать лет как кормильцем числится. – Зашелся в печали Андрий, — Ведь ни одного похода не пропустил, сотни, а может тысячи пудов соли в Покровское привез. – Развел руками. – Да этой солью пол России прокормить можно!
Коренной первым тронулся в путь. Это был огромного роста, широкий в кости рыжеватой масти вол. Года не истратили его силы. Особенно выделялись на его голове рога, ровные и, казалось, что им не будет износа. Как – то мерили их в длину, так удивлялись все – ровно в аршин был каждый рог: что один, что второй рог!
Остап запел, но увидев удивленный взгляд брата, замолчал. Потом все же спросил:
— Ты не закончил свой рассказ про Тараса Бульбу и песню про него.
Они шли, держась за повозку по обе её стороны, которую тяжело, но упрямо тащил Коренной. Он трудно дышал, изо рта падала белая пена, бока ввалились и сильно вспотели.
— Мне потом эту печальную историю дорассказал отец. – Честно признался Андрий. – Я не помню, что говорила бабауля. Так вот, Тарас Бульба не верил полякам и говорил, что они все – равно нападут на Киев и Запорожскую Сечь. Так оно и случилось. Казачий атаман Бульба носился по всем округам Польши, громя ляхов, но однажды его все – таки пленили. И поляки решили живьем его сжечь на костре. Его гвоздями прибивают к дубу и раскладывают под ним костер. Даже умирая, сгорая в огне, он видит, что его товарищи уходят от погони к реке и кричит им, подсказывает казакам, где расположены челны в котрых их спасение. И просит Бона помочь православной вере и объединить русские земли. Вот после этого и родилась та песня, которую нам пела наша ненька, о которой рассказывала наша бабушка.
— А мы какое – то отношение имеем к тому Тарасу Бульта? – О чем – то догадался Остап.
— Ещё покойная бабушка говорили, — Задумчиво ответил Андрий, — что мы очень близкие родственники знаменитого казацкого полковника. Какой – то наш прапрадед был Тарасу Бульбе двоюродным братом. А потом, когда распалась Запорожская Сечь, часть казаков пришла суда в Покровскую слободу. Так как у многих были быки, а на них перевозили весь домашний скарб, стали заниматься соляным промыслом. Тяжелый это труд, — Сокрушался Андрий, — Много наших казаков не вернулись с Эльтона, многие умерли от болезней.
Они надолго замолчали и шли, все так же держась сильными руками за края повозки. Тишину оглашали только тяжкие выдохи Коренного, который заметно слабел с каждым часом.
— Мне очень жаль Коренного, — заявил Остап. – Давай сегодня пораньше остановимся на ночлег, — он посмотрел на небо: солнце ещё не собиралось ночевать. – А утром также пораньше встанем и пойдём.
— До станции еще часа два ходьбы. – ответил Андрий. – Переночевать придется прямо в поле, ну, возле дороги.
— Зато Коренной отдохнет. – Не сдавался Остап. – К утру отдохнет, наберется сил, а там один прогон – и мы в Покровском.
— Хорошо, согласился Андрий, — мы сейчас остановимся, но не с ночлегом. Надо крепко отдохнуть, а потом, минуя станцию, двигаться в сторону дома. Я ведь тоже боюсь, что коренной не выдержит.
Повозкт остановили, быков распрягли и отправили пастись вместе с погонщиком. Коренной лёг возле повозки, которую тащил десяток дней. Остап достал бочонок с водой, дал попить быку. Тот пил жадно, захлебывался, а потом положил голову на передние ноги, как будто задремал. Тут же рядом присели перекусить Остап с Андрием. Но есть не хотелось, также, как Коренной, попили воды и прилегли отдохнуть.
Спали, наверное, часа два. Потом опять собрали свой небольшой поезд в путь. Коренной, казалось, тоже отдохнул, сам встал и тихо занял свое место в передней повозке. Небольшой семейный караван двинулся в путь навстречу своему дому, навстречу Покровскому.
Все происходило так, как и намечал Андрий. Когда осталось до Покровска всего версты две, Коренной начал сдавать, у него шатались ноги, он выравнивался, упрямо тряс огромной головой и двигался вперед. Но вот Коренной неожиданно остановился и встал на передние колени. Глаза его также неожиданно приняли огромные размеры, изо рта появилась пена, упрямый бык хотел встать на ноги, но не смог. Он глухо замычал, затряс опять головой. Было видно, что бык недоволен сам собой: он сильный и здоровый, прошагавший тысячи дорог, отвезший из Эльтона до Покровского сотни пудов соли и не может встать? Он опять рванул вперед, но сил не хватило.
Тут проявил сноровку Остап. В конце повозки он нашел веровку, не круглую, как обычно, а плоскую: из таких вожжи делают. Он продел вожжи под брюхо Коренного в два ряда и пригласил на другую сторону повозки старшего брата Андрия. Вдвоем они подняли Коренного на ноги. И пошли! Они шли около версты без остановки. Потом Коренной неожиданно остановился, потом пошатнулся, передние ноги согнулись и бык встал на колени. Так он продержался долго, затем сам встал, мотнул головой по сторонам и потянул повозку с солью вперед. Так они и шли. Впереди, тяжело дыша и тяжело ступая, Коренной, рядом с ним Остап и Андрий, поддерживая Коренного под брюхо веревкой, а следом все остальные, примерно чезез версту отдыхая. Отчку отдыха определял Коренной.
До Покровской слободы осталось всего – то полверсты. Опять неожиданно Коренной встал на колени. Отдохнул, но встать никак не мог, на бок не завалился, но закрыл глаза. Младший брат Остап встал перед Кореным на колени, взял его огромную морду в свои руки.
— Ну, миленький мой! – Взмолился Остап. – Вставай, иди! Совсем немного осталось до дома. – Остап гладил голову вола, заплакал. Казалось, Коренной услышал плач Остапа, приоткрыл глаз, потом другой. Затем Коренной сделал рывок вперед, встал на ноги. Он глубоко вздохнул и шагнул вперёд, шаг за шагом он набирал ход. Шел легко, свободно. Братья Андрий и Остап даже забыли про веревку, которой поддерживали быка, она так и осталась лежать на дороге. Братья просто держались за края повозки и шли следом за Коренным.
Зазвенели колокола церкви Покрова Богородицы. Это придало ещё больше сил Коренному и он, казалось, прибавил шагу. А вот и соляные магазины – амбары, высокие, рубленные из цельного дерева, ровно обтесанные. Коренной знал, куда идти, подошел к погрузочной одного из магазинов и рухнул на землю. Нет, он не упал, как на полотне Эльтонского тракта, на колени, он просто рухнул на землю. Следом за ним очень сильно наклонилась повозка, но не опрокинулась, не вывалила огромные куски соли на землю.
Остап, как несколько часов назад, встал на колени перед головой Коренного, взял в руки его огромную голову, поцеловал и заплакал.
Коренной не дышал, а из его открытых глаз катилась такая огромная слеза, чистая, пронзительная.
Город Энгельс ( Покровская слобода)

События по Теме

Посмотрите также
Close
Back to top button